ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СООБРАЖЕНИЯ

Даже оставив в стороне глубокие и еще загадочные условия старения, можно было бы задать вопрос: как в столь мудро скоординированной системе, как тело человека и животных, где господствует закон корреляции Кювье, некоторые органы и ткани приходят в упадок или увядают раньше других, нарушая гармонию всего ансамбля и вызывая болезнь и смерть? Почему некоторые железы внутренней секреции атрофируются даже при полной зрелости?

На этот беспокойный вопрос надлежит ответить следующими положениями, основанными на доказанных фактах:

а) Во-первых, является серьезной иллюзией считать, что все части организма составляют однородную, совершенную и хорошо удавшуюся систему. Онтогенез и явления постэмбрионального роста и дифференциации показывают нам, что не только органы вегетативной и двигательной жизни, но и само строение мозга преподносят огромные индивидуальные вариации. Анатомическое и гистологическое исследование убедило бы нас, что не существует ни одинаковых головных мозгов, ни двух мозжечков, чувствительных ганглиев, сетчаток и спинных мозгов, строго равнозначных. Это следствие того, что в период развития возникали нарушения по различным причинам, исчезали тысячами нейроны и нервные волокна и неизвестно отчего некоторые извилины приобретали преобладающее развитие и т. д. И то же самое явление наблюдается в органах вегетативной жизни (сердце, кишки, легкие и т. д.). Тезис о дисгармониях Мечникова является, к несчастью, верным, хотя и не был основан на эмбриогенетических исследованиях ¹ и грешит односторонностью.

б) Из-за разной профессиональной деятельности, а также различий в доступности питания, образе жизни и т. д. некоторые органы приобрели чрезмерное развитие, всецело завладев большей частью источников питания за счет других, которые повреждаются вследствие неупотребления или недостаточного применения. Создаются таким образом человеческие подрасы, негармоничные и несовершенно приспособленные к борьбе за существование. Кажется довольно вероятным, что отсутствие или дефект клеток, неправильно расположенных около сосудов, могут вызвать патологическую предрасположенность и даже преждевременную смерть.

В итоге: человек и сложно организованные высшие животные вынуждены вести в течение своего существования непрерывную борьбу с вредными питательными веществами, колебаниями температуры, моральными препятствиями и угнетающими эмоциями, которые также являются многочисленными причинами ослабления и органических дисгармоний. Но кроме того, с первых месяцев жизни организм должен защищаться от коварных и не всегда устранимых нападений патогенных бактерий, видимых и невидимых (ультрамикроскопических). Хотя он и побеждает в сражении, эта упорнейшая борьба с бактерийными токсинами обычно оставляет (не всегда) следы в тонком строении благородных органов и тканей (мозг, сердце и т. д.), сопротивляемость и способность к реакции которых заметно снижаются. Справедливо говорил Мон-тень, намекая на причины такого рода, что приход к старости является чрезвычайной привилегией.

Статистика, несмотря на то, что она более оптимистична в наше время, чем в XVI веке, широко подкрепляет пессимизм автора «Опытов». Эти тягостные рассуждения вместе с печальным балансом человеческой смертности (особенно среди испанцев) вполне обоснованно взволновали доктора А. Химеко, который пишет, огорченный: «Из 1000 испанцев, вышедших в одно и то же время из чрева своей матери, 233 погибают, не достигнув первого года жизни, нежным ротиком присосавшись к материнскому соску; еще 196 не доживают и до пятилетнего возраста; а к двадцати, цветущему возрасту, осталось уже на дороге половина от тысячи; переходят шестидесятилетний рубеж лишь 267 из 1000 родившихся; и только одному испанцу, не из каждой тысячи, а из каждых 50 тысяч выпадает редкое счастье дожить до ста лет или перейти этот возраст... Образец, по которому выкраивается наше существование, не одинаков для всех...»

¹ В наших работах и работах наших учеников об онтогенезе нервной системы отмечаются многочисленные ошибки такого рода относительно ганглиев, мозжечка, нервных путей и т. д. В результате подобных несчастных случаев, из которых организм не смог полностью выйти победителем, множество активных элементов органа подчиняется статистическим нормам. В конкуренции нейронов достигает полного развития и нормальных и эффективных связей (вместе с удобствами в питании, снабжении кислородом и очищении от лейкотоксинов) лишь избранный контингент, более или менее ограниченный, но никогда не первоначально предназначенный для построения нервного органа.

И скудные деления, случающиеся в постэмбриональном периоде, не столь сильны, чтобы полностью восстановить первоначальный вклад. Применяя этот принцип к строению мозга и сенсорных органов, мы могли бы получить гистопсихологический критерий личности. Следует сказать, что в иных случаях бывает по неизвестным причинам сверхизобилие нейронов с доведенными до совершенства связями. Отсюда специфические и прямо-таки чудовищные способности, которые для некоторых дисциплин (математики, философии, красноречия и т. д.) появляются время от времени. Мы думаем развить эту мысль в другой работе (для которой мы собрали много данных) с соответствующими иллюстрациями. [Эти строки писались автором в 82 года, и они увидели свет почти одновременно с его смертью в октябре 1934 г.— ред.].