Теория смерти Вейсмана.

«Смерть не является феноменом, неизбежным и присущим самой природе всякой жизни, напротив, она представляет собой необходимое приспособление, наступившее, когда организмы приобрели определенное структурное развитие».

У одноклеточных животных отсутствует естественная смерть (простейшие, микробы и т. д.), так как их деление, являющееся способом их воспроизводства, порождает одинаковые элементы, которые продолжают размножаться. Результатом каждого деления оказывается не труп, а количественное распространение жизни, индивидуумы которой так же стары, как сам вид.

Естественная смерть возникла у Metazoa (многоклеточных животных) из-за дифференциации двух категорий элементов: клеток размножения, или зародышевых (яйцеклетки, спермин), потенциально бессмертных, предназначенных для увековечения вида, и клеток сомы, или тела, по существу обреченных на смерть не только случайно, но и в силу непреложных законов. Эта неизбежная смерть берет свое начало от разделения труда, вызвавшего клеточную дифференциацию, приспособленную к органической деятельности (нервные клетки, мышечные и железистые элементы и т. д.), и влечет за собой утрату зародышевой, или наследственной, плазмы, локализованной исключительно, как мы говорили, в яйцеклетке и спермин.

Полная и окончательная смерть, на которую мы смотрим с отвращением и ужасом, как раз и является основным прогрессом. Благодаря ей элементы сомы, изношенные или пришедшие в негодность из-за своей специфической профессиональной активности, заменяются в новом существе молодыми клетками, свежими и сильными, не обремененными пагубными язвами работы. Подобно тому, что происходит с поврежденными и изношенными при эксплуатации промышленными машинами, которые заменяются на другие, новые,— высшие организмы отказались от ненадежного средства частичной регенерации ¹, предпочитая заменять сразу отжившее тело при помощи создания эмбриона, построенного из молодых и чистых клеток, способных эволюционировать, пока не превратятся в сложнейшую форму взрослого животного.

Упомянутое довольно известное различие в элементах зародышевых, или бессмертных, и соматических, или смертных, отсутствует у простейших, в единственной клетке которых перемешаны сома и зародышевая субстанция, как если бы мы сказали, дерево и семя. Что касается старости, то Вейсман объясняет ее, представляя, что организмы являются созданиями, ограниченными во времени и пространстве, соматические клетки которых, подчиняясь одному неизбежному закону, постепенно снижают свою регенеративную способность до тех пор, пока не достигают минимума, несовместимого с правильной работой благородных органов (мозг, сердце, легкие и т. д.).

Эта теория была принята, в принципе, довольно многими естествоиспытателями и биологами, особенно в отношении основной предпосылки, то есть, разделения на вечную зародышевую плазму и сому, или клеточное тело, обреченное на неизбежную гибель.

Тем не менее Гёте (Götte) и другие отвергают бессмертие, присущее простейшим, которые по достижении некоторой фазы своего развития образуют цисту; это превращение в цисту равносильно смерти.

Мопа (Maupas) защищает тезис, что сами инфузории после ряда делений, наконец, исчерпывают себя и гибнут, если конъюгацией с другой, не единокровной инфузорией не достигается их омоложения. И обобщая свою мысль, он утверждает, что причина старения и смерти многоклеточных животных основана на невозможности конъюгации между гистологическими элементами. Сходных мнений придерживались, mutatis mutandis ², Калкиус (Calkius), Вудрафф (Woodruff), Гертвиг, Попов в результате своих исследований о старческой дегенерации инфузорий.

Такому подходу противятся другие ученые, например, Энрикес (Enriques), Вудрафф (последние работы), Метальников и т. д., для которых этот упадок одноклеточных животных является случайным и обусловлен в одних случаях летальными изменениями культуральной среды, в других — аутоинтоксикацией. Частый перенос простейших в обновленную и чистую от продуктов диссимиляции среду позволил бы полностью сохранить их способность к делению (без конъюгации) в течение многих лет (семи и даже сорока). Откуда они делают вывод, что инфузория потенциально бессмертна.

Нет, однако, недостатка в биологах, которые отвергают это утверждение, отмечая, что сам факт деления протоплазмы и ядра является разновидностью смерти; с ним прекращается существование одной особи с целью создания двух других. По моему мнению, точке зрения Вейсмана, что нет смерти без трупа, недостает всеобщего значения. Из-за факта диссимиляции во всякой клетке что-то постоянно умирает в ней каждое мгновение, и [это происходит] с еще большим основанием, если делится ядро и ядрышко, которые символизируют индивидуальность гистологических элементов.

К тому же гипотеза Вейсмана отдает запашком предопределенности и пред-упорядоченности организма, мало приятного трансформистам ³, которые вдохновляются, как известно, физико-химической концепцией жизни и почитают в качестве непререкаемой догмы изменение видов или их происхождение скачками, или мутациями (Гуго де Фриз и т. д.), закрепленное естественным отбором. Также не признано утверждение, что клетки сомы снижают и даже теряют свою способность к размножению, поскольку известны многие элементы (эпидермис, некоторые железы, эндотелий, капилляры, костный мозг, нейроглия и т. д.), деление которых продолжается до крайней дряхлости.

¹ Эта частичная регенерация способна даже к воспроизводству целых органов, ампутированных у ракообразных, амфибий, рептилий и т. д. У человека репродукция ограничена восстановлением эпителия, сосудов, кровяных шариков и кожного покрова, рассеченных или омертвевших в результате травмы. Рубцы представляют собой не что иное, как следствие местного разрастания соединительной ткани, эпидермиса и сосудов. Ни в коем случае не восстанавливаются железы, мышцы и волосы и еще менее — целые сложные органы, как это бывает у низших позвоночных и у многих высших беспозвоночных.

² Внося соответствующие изменения (лат.) — ред.

³ Вейсман не отвергает изменения видов, но связывает его исключительно с зародышем, или половой формой — гаметами и т. д., ныне идентифицированными с приобретенными признаками, в основном, соматическими. Эволюция видов внезапно наступает из-за того, что условия окружающей среды вызывают изменения в зародышевой (или бессмертной) плазме, которые тем самым закрепятся в наследственности.

Таким образом, дарвиновский отбор действует на эти зародышевые изменения (неодарвинизм), но никогда не прямо на тело, изменения которого не отражаются на гаметах (зародышевых клетках).